Воспоминания ветеранов-энергетиков
о Великой отечественной войне
В.А.Лукин "Война"
Мы проходили по местам недавних боев. На обочинах дорог - груды немецкой боевой техники и транспортных средств: танков, броне-машин, орудий, тягачей, конных повозок, грузовиков, фургонов и другой техники, покореженной, сожженной и стоящей в целости, и все это на протяжении километров. И горы трупов немецких солдат, уже подобранных, закоченевших в разнообразных позах, уложенных штабелями.
Шли, в основном, по ночам, опасаясь немецких самолетов, по заснеженной степи, зачастую без дорог, по азимуту. Тогда стояла морозная погода и сильно пуржило. Шли большими переходами в среднем по 50 км в сутки. Все стрелковое вооружение несли на себе - пулеметы, минометы, противотанковые ружья (ПТР). Так, пулеметный расчет станкового пулемета состоял из трех человек. Один нес станок на плечах - 32 кг, второй - щит - 16 кг, третий - ствол - 8 кг и коробки с лентами. Потом уже приспособили саночки, это уже ближе к фронту, и перевозили в собранном виде, готовом к бою. ПТР - расчет два человека, несли его, а также минометы до 82 мм на своих плечах. А кроме того, у каждого солдата винтовка, противогаз и вещмешок с нехитрым солдатским имуществом. К концу перехода уставали смертельно. Селения, хутора на пути были все разрушены. Редко где оставался целым дом, да и тот обычно занимал какой-нибудь штаб. Все время хотелось спать. Иногда во время перехода наблюдали такую картину: выходит солдат с винтовкой на ремне из колонны и отправляется походным шагом прямо в степь. И какими бы ни были все уставшими, раздавался громкий хохот. Солдат вздрагивал, просыпался, оглядывался и смущенный бежал в строй. Такие происшествия сперва разряжали обстановку - шли бодрее. Но потом таких случаев становилось все больше, к ним привыкали, просто окликали и так оглушительно уже не смеялись. Я все никак не мог поверить, что можно уснуть на ходу, но однажды во время похода я тоже услышал внезапный смех, а когда очнулся, оказалось, что стою в степи метрах в 20 от колонны.
Спали мы прямо в степи, вдвоем с моим товарищем Грушецким. У каждого из нас была плащ-палатка. Раздвигали ковыль, разбрасывали снег. В одну плащ-палатку заворачивали ноги, во вторую заворачивались сами. И спали как убитые. Только спать приходилось очень мало. Раньше я спал на боку. А здесь пришлось научиться спать только на спине, чтобы можно было услышать сигнал тревоги.
Очень трудные были переходы. Особенно страдал мой товарищ Лева Грушецкий, изнемогал в походе. Сам высокий, широкий в плечах, а оказался слабым и незакаленным физически. Часто приходилось у него брать винтовку, облегчая ему путь. Сколько раз сожалел он, что в школе не занимался физкультурой.
Я не помню названий станций и хуторов, которые мы проходили, да и не у кого было спрашивать. Это хутор Вертячий, вернее станция. Там был концентрационный лагерь. Когда проходили мимо, нам сказали, что здесь был лагерь для пленных. Их освободили на днях наши войска во время наступления. Погода была пасмурной, мела метель и быстро темнело. Но я выбежал из строя, чтобы взглянуть на это известное из нашей печати место. Часть степи, огороженная колючей проволокой в несколько рядов. Столб с фанерной дощечкой - хутор Вертячий. Несколько бараков в глубине и целый ряд глубоких траншей. Все занесено снегом. Держали пленных под открытым небом, практически не кормили. Многие из них остались в этих траншеях.