Воспоминания ветеранов-энергетиков
о Великой отечественной войне
В.А.Лукин "Война"
Размещался он на железнодорожной станции Зимовники Ростовской области в здании школы. Здесь впервые мы почувствовали теплоту и заботу. Кормили нас удивительно хорошо и вкусно. Располагались все на полу. Но так даже было удобно, все соседи рядом. Я стал уже передвигаться самостоятельно на костылях. Во время одной из перевязок я услышал за ситцевой перегородкой странный разговор. Когда прислушался, понял, что допрашивали раненого молодого парня по подозрению в самостреле. Следователь сам рассказывал мотивы, которые привели парня к мысли о самостреле, как ему было страшно, как не хотелось умирать, как он вспомнил всех близких, как захотелось жить и он выбрал время и выстрелил в себя. И все это с таким участием и сочувствием, что парень во всем с ним соглашался: "Да, так все и было". Самострелов выявляли врачи при осмотре раны. Если стрелять с близкого расстояния, то вокруг раны остается пороховая гарь. Потом допрос и военный трибунал. После Сталинграда уже не расстреливали, а отправляли после выздоровления в штрафную роту смывать грех кровью.
В Зимовниках к нам приходили пионеры, устраивали концерты для раненых. Почти целую неделю я находился в этом госпитале. Погода стояла облачная, налетов авиации не было и воспоминания о Зимовниках остались самые хорошие. 1 февраля 1943 г. нас погрузили в теплушки, и по восстановленной уже железной дороге эшелон отправился в направлении Сталинграда.
Мы ехали на восток, а навстречу нам шли эшелоны с новыми свежими войсками и техникой. На одной из остановок наш состав остановился, ребята отодвинули дверь, и в это время подошел состав с войсками. Солдаты высыпали из вагонов, заполнили всю широкую привокзальную площадь, забегали с котелками и термосами. Стояли шум и суматоха. Наступило обеденное время.
И вдруг "затявкали" зенитки, запоздало завыли сирены воздушной тревоги. Но было поздно. Бомбы рвались по всей территории станции. Все бросились врассыпную и на землю. Из теплушек вылезали раненые, кто мог, - и под вагоны. Я тоже вылез. Прошло несколько тяжких минут. И самолеты, сбросив свой смертоносный груз, быстро улетели. Бед они наделали много. Немедленно наш паровоз дал несколько гудков, и состав тронулся в путь. Говорили, что был приказ, чтобы на железнодорожных станциях не скапливалось более одного эшелона с людьми. А здесь он был нарушен. Поезд шел безостановочно.
Утром следующего дня мы были разбужены ревом самолета, пронесшегося над нами, и пулеметной очередью. Это был немецкий истребитель. Он несколько раз проходил над эшелоном и прошивал нас очередями. Поезд остановился. Раненые, все, кто мог, высыпали из теплушек и бросились в поле. Кто не мог бежать, ложились под вагонами. Я тоже выбрался. В вагонах - стоны, крики. И этот кошмар длился до тех пор, пока немец не расстрелял все боеприпасы и не улетел. Снова были раненые и погибшие, хотя летчик прекрасно видел, что эшелон идет на восток и с ранеными. Я посмотрел на поле. Оно чернело от наших бойцов. Паровоз долго свистел, собирая всех в вагоны. Машинист паровоза был ранен. Поэтому тронулись мы не сразу.
А по прибытии в Красноармейск - поселок на юге Сталинграда - узнали радостную весть: сегодня, 2 февраля 1943 г., немцы, окруженные в Сталинграде, капитулировали. Фельдмаршал Паулюс со своим штабом сдался в плен.
Красноармейск был весь разбит. Находились мы в одном из уцелевших зданий. Кормили здесь тоже хорошо. Иногда я на костылях выбирался во двор и получал там еще одну порцию хлеба.