Воспоминания ветеранов-энергетиков
о Великой отечественной войне
К.Е.Баскин "Воспоминания помогают жить"
Враг быстро продвигался по нашей территории и уже в конце сентября и в октябре он был под Москвой. В это время я был принят вольнонаемным в госпиталь в качестве электротехника (была ошибка в оформлении, на самом деле - электромонтера) с обучением по ремонту и техническому обслуживанию рентгеновской аппаратуры под руководством старого 70-летнего мастера Б. П. Савицкого.
В это время в госпитале работал будущий главный нейрохирург Советской Армии А. Н. Бакулев. Он как-то случайно меня заметил, и, как мне сказали, оценил смышленого и проворного парня. Одному из своих ассистентов, доктору В. Н. Кочергину поручил вместе со мной "смастерить" устройство для отыскания осколков в головном мозгу. Я плохо понимал, почему это важно и нужно, но мне объяснили, что при извлечении осколков, ориентируясь на две проекции рентгеновских снимков головы, часто повреждались жизненно важные центры (зрения, слуха и др.).
Такое устройство должно было быть чем-то вроде миноискателя (сегодня его бы назвали металлоискателем). Мне удалось из подручных материалов (старого щелочного аккумулятора, наушника и превращённых в датчики пробирок диаметрами входного осколочного ранения) сделать это устройство, как говорилось "на соплях". А так как оно работало (при опробовании) только при мне, то меня обязали присутствовать при ряде операций. Во время трехчасовой операции, когда Бакулев вынул из головы солдата горсть мелких осколков (операция делалась без общего наркоза), хирург все время поддерживал такой разговор с оперируемым: "Почему же голубчик ты был без каски? Ты меня хорошо слышишь? Не очень ли темно?" После операции Александр Николаевич сказал, рухнув в кресло: "Мне крепкого чаю, а парню (мне!) камфару!"
Мне стало плохо. Это было серьезно. Я впервые увидел столько крови, но почувствовал, что и я чем-то помогаю раненым.
Наступил октябрь. Моего мастера вместе со мной направляли в подмосковные госпитали для ремонта техники. В одном из выездов под Наро-Фоминск мы оказались на территории, которую фашисты обошли и приближались к району Селятино-Голицино. Так мы оказались в тылу врага. Но нам повезло, и мы с подобравшим нас подразделением лесами пробрались в Москву. Это были страшные дни, которые много значили для моего возмужания.
16 октября 1941 г. в Москве - паника. Какими глазами увидел это я, и что было на самом деле? В это время я уже был на казарменном положении, но раз в неделю выезжал домой, для того чтобы увидеть, цел ли наш дом. У нас была комната в пятикомнатной коммунальной квартире пятиэтажного старого дома в Тихвинском переулке (напротив Бутырской тюрьмы). В это время отопление дома было разморожено, канализация не работала, но электроэнергия была. Я осматривал, все ли цело дома и в квартире, а утром возвращался на работу в госпиталь на Калужской улице. Проезд трамваем № 47 занимал 50-60 мин. Стоит отметить, что в Москве - фронтовом городе в это время работал транспорт, магазины, бани. Работало метро. Народ был подтянут, дисциплинирован и был готов защищать Москву до конца.
Утром 16 октября 1941 г. после бомбардировки города наземный транспорт встал, и я пешком шел от Новослободской до Калужской. Судя по обстановке были жертвы ночной бомбардировки, но, наверное, несмотря на раннее утро, они были убраны. Я видел у Манежа только одного погибшего - вожатого (тогда так назывался водитель трамвая), который ночью на открытом грузовом трамвае перевозил мешки с мукой. Водитель погиб на своем посту, держа в руках ручку реостата (рукоятку управления).