Дети войны. Воспоминания.
Воспоминания о военном времени 1941 – 1945 г.
1941 год
Этот страшный год, когда детство закончилось, остался в памяти навсегда.
В то время мы жили в городе Люберцы Московской области с мамой и бабушкой в семье маминой сестры тети Ани и дяди Васи с двоюродными сестрами Ларой и Люсей. Мне было 6 лет. Очень четко помню воскресенье 22 июня. Мы собирались поехать в Москву в Парк Культуры (так всегда его сокращённо называли). Все были в большой комнате, когда в 12 часов по радио объявили, что будет важное сообщение, и стал выступать Председатель Совнаркома СССР В.М. Молотов. В полной тишине мы услышали, что началась война. Гитлеровская Германия вероломно напала на нашу страну.
Дальше, как в калейдоскопе: заклейка бумажными лентами окон, чтобы не вылетали стёкла при бомбежках, рытье около дома бомбоубежища в виде блиндажа с бревенчатым покрытием и земляной насыпью. Бессонные ночи: как только начинали засыпать, гудела сирена воздушной тревоги, нас быстро одевали и - бегом в бомбоубежище, где всю ночь, до отбоя тревоги, сидели на лавках, прижавшись к родителям.
Город Люберцы находится рядом с Москвой и в то время был важным стратегическим объектом. Там находился военный аэродром с гарнизоном, крупный машиностроительный завод (ГЛЗ), переведенный на выпуск военной продукции. Рядом в Капотне был нефтеперерабатывающий завод.
Рядом с нашим домом, за высокой кирпичной оградой, располагалась новая центральная телефонная станция «Москва-Хабаровск», которая охранялась от диверсантов и вражеских налетов. На крыше большого здания стояли установки станковых пулеметов, и ночью был слышен страшный треск от пулеметных очередей, гула самолетов и воя сирены.
Ночью мы вылезали из бомбоубежища и наблюдали, как десятки ярких лучей прожекторов ловили в перекрестье немецкие бомбардировщики и как их расстреливали из зенитных пушек. Сбитые самолёты горели и падали в лес.
В июле едва не случилась большая беда. Ночью немецкая бомба весом около 250 килограммов упала в 70 метрах от нашего дома. Помню, как взрывной волной распахнуло дверь в бомбоубежище, и все осветилось ярким светом. Утром мы побежали смотреть место падения. Воронка была большая, но прибывшие военные говорили, что на наше счастье, взрыв от такой бомбы был не полный, в доме только вылетели стекла, и пострадала крыша.
Днем мы все соревновались, кто больше соберет осколков. Очень «повезло» соседке Люсе Кузиной, она нашла взрыватель в воронке.
В августе положение на фронте усложнилось, и было принято решение о начале эвакуации населения в восточные районы страны. Героические усилия 16-ой армии под командованием Генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина задержали на месяц немцев под Смоленском, что спасло Москву от летнего наступления врага.
В конце августа Министерство обороны эвакуировало семьи своих сотрудников. Мы уезжали с мамой и бабушкой. Станция Казанская - Товарная, теплушки с нарами, масса народа, давка, а я с мамой и бабушкой, с конем в руках, ручным пулеметом Дегтярева через плечо еле протиснулся и забрался в теплушку.
Ехали до Урала больше недели. Большая остановка в Челябинске. Мы с мамой пошли перекусить в станционный буфет, а бабушка осталась с вещами в поезде. Только вышли из буфета, смотрим, а наш состав начал движение. Мы гнались из последних сил за уходящим поездом. В последней теплушке нам протянули руки и втащили на ходу в распахнутые двери. Спасены!
Нас привезли в Западную Сибирь в город Катайск, где посадили на подводы, запряженные лошадьми, и развезли по деревням. Мы попали в большое село Пески, что в 12 км от Катайска. Удивительно, но в одном селе было 3 колхоза: «Рассвет», «Красный партизан» и «Освобожденный Урал». Нас поселили в «Рассвете» в доме хозяйки Степаниды, где мы прожили около 2-х месяцев и переехали в «Освобожденный Урал», где мама устроилась работать счетоводом в колхоз.
Осень запомнилась лесным бором - сплошные сосны и ели, на кочках, которые покрывали все пространство, было много красной брусники. Её мешками собирали и в подвалах морозили для зимы к чаю.
В декабре мы получили телеграмму, что к нам едут тетя Аня с дочками Ларой и Люсей. Они отправились в эвакуацию в середине ноября, когда обстановка под Москвой стала угрожающей. Дядю Васю назначили комиссаром партизанского отряда в Раменский район на случай оккупации Москвы. Семью он отправил к нам.
В декабре немцев отогнали от Москвы, но дядя по-прежнему оставался в Люберцах.
Встречать родню мама поехала в Катайск сама, запрягла лошадь в сани и в путь. К зиме в районе развелось много волков. Ночью они стаями нападали на скотные дворы и задирали овец и даже лошадей. В тот день мы с бабушкой волновались - уже темно, а наших все нет. Вдруг дверь распахивается, и в дом врываются сестры, мама и тетя Аня, а с ними приехали люберчане – жена директора школы Драникова с восьмилетней дочкой Валентиной. Они вместе эвакуировались.
Жили мы вместе и дружно. Драниковых поселили рядом. Новый 1942 год, встретили вместе и весело. Игрушки на ёлку сделали сами, и пили чай с брусникой.
1942 год
Весной Драниковы получили вызов в Москву и уехали. Летом вызов в Москву получили и тетя Аня с девочками.
Возвращаться в Москву в военное время можно было только по специальному вызову. Мы остались втроём и переехали в большой дом в колхозе «Красный партизан». У нас была комната с отдельным входом из большого сада, где было много черемухи, красной и черной смородины. Земля - чернозем и картошка вырастала размером с небольшого поросенка.
Не было хлеба, все зерно ушло на фронт. Хлеб пекли из оставшегося охвостья - серого цвета с острыми палками и комками. Бабуся собирала в поле какую-то траву с голубыми цветочками, сушила, растирала и пекла лепешки. Зимой мороженую картошку резали и ели дольками. Вкус очень приятный и сладкий. Никогда позже мне не доводилось пробовать что-то подобное, хотя и потом специально морозили картошку, но ничего не получалось. Видимо - земля другая.
В семь лет вместе с местной детворой я попробовал закурить. Вместо махорки насыпали опилок. Нас подкараулила бабуся, я был выпорот по полной программе, и с тех пор бросил курение на всю жизнь.
У меня был друг Леша. Местный мальчик, который жил с бабушкой. Он был постарше лет на пять и опекал меня. Для моего коня сделал настоящую сбрую, сани и прочую упряжь. Позже, уезжая домой, я оставил ему свой любимый ручной пулемет.
Радио у нас не было, новости с фронта узнавали только из периодически привозимых в сельсовет газет. Так мы узнали из статьи корреспондента Лидова в «Комсомольской правде» о подвиге и трагической судьбе Зои Космодемьянской и других зверствах фашистов на нашей земле.
Мама хорошо рисовала, писала стихи и вела сельскую стенгазету, в которой в острой стихотворной форме дружески критиковала местных лодырей и выпивох. Вечером перед сном она читала мне наизусть стихи Гёте на немецком языке… «Кто скачет, кто мчится прохладною мглой» ? - Ездок запоздалый, с ним сын молодой…» В выходные часто лежали в саду и читали стихи С. Маршака, С.Михалкова, Агнии Барто, Роберта Бернса (в переводе Маршака), рассказы о животных Б. Житкова. Книги я привез с собой из Москвы.
Около села было большое озеро, где меня пытались научить плавать. Больше всего я боялся гусей. Когда я проходил мимо, вожак, вытянув шею и шипя, бросался на меня, стараясь ухватить за ногу. Я быстро улепётывал «от греха подальше».
В Катайске мама неожиданно встретила свою знакомую по Ленинграду. Она с мужем и сыном проживала в центре Катайска в отдельной квартире. Муж работал инженером на местном заводе. Приятная, гостеприимная семья. Мы у них часто бывали. Для поездки в Катайск мама сама запрягала в телегу вороного коня. Этот конь временами бывал упрямый, как осел. Неожиданно останавливался посреди дороги и ни с места. Пока не получит порцию овса, не повезет.
Отголоски Сталинградской битвы и разгрома немцев дошли и до нас. Наступал решающий 1943 год.
1943 год
После поражения немцев под Курском летом 1943 года положение на фронтах улучшилось. В августе мы получили вызов возвращаться домой в Москву. К тому же, мне надо было уже идти учиться в первый класс школы.
В конце августа мы поехали в Москву, но уже в пассажирском вагоне. Прямого поезда не было, и надо было сделать пересадку в Свердловске. На вокзале было битком народу. Родители оставили меня с вещами и моим конем, а сами пошли переоформлять билеты до Москвы. Их не было несколько часов, и я сильно испугался. Оставив вещи без присмотра, я пошел искать родителей и вышел из здания вокзала на перрон. Обратно на вокзал меня не пускают без перронного билета, который надо было купить (такие порядки были на вокзалах ранее). Денег у меня не было. Я испугался страшно (этот момент запомнил на всю жизнь), растерялся и заплакал. Сердобольная вахтерша пропустила меня. А там родители мечутся по вокзалу, разыскивая меня. Вещи к счастью сохранились, и мы поехали в Москву.
Учебный год уже начался и меня мама с девочками отвели и оформили в первый класс школы №1, где учились и мои сестры. Это на Октябрьском проспекте недалеко от дома. Первый класс я закончил в этой школе. Было военное время, и нас сразу стали обучать, как пользоваться противогазом. Противогазы должны были быть дома у всех. Очень неприятными были постоянные прививки (уколы) от разных болезней. Учился я хорошо, дома были помощники.
Воспитывали меня в строгости. Однажды я не полностью выучил уроки, и тетя Аня не взяла меня в кино «Похождения старого солдата Швейка», куда они пошли с девочками, хотя мне очень хотелось. Этот урок я запомнил надолго. Эту картину я посмотрел потом лет через 20.
Я не любил новые вещи, с ними мне всегда не везло. Как только надену, так тут же порву и буду наказан бабусей. До войны мне купили новую белую шубу, только вышел во двор, погнался за соседской собакой по имени Урсик и брякнулся в лужу. Когда я учился в первом классе, тетя Аня сшила мне пальто из дяди Васиного мундира. Я побежал в школу и тут же наткнулся на моток колючей проволоки. Пальто - в клочья. Я спрятал пальто и улегся на свой сундук, на котором спал до 20 лет, и притворился больным. Купили мне новую рубашку, побежал на стадион - там, в потасовке с ребятами рубашку разорвали напополам. Невезение.
После освобождения Орла в 1943 году стали проводить салюты в Москве. Помню грандиозный салют в честь освобождения Киева. Мы с мамулей были вечером в Москве. 30 артиллерийских залпов из 120 орудий осветили небо. В лучах прожекторов высветился стяг с портретом Сталина, укреплённый на аэростатах. Настроение в эти моменты было приподнятое.
1944 год
В апреле 1944 года дядю Васю назначили первым заместителем Председателя Кунцевского райисполкома. В этой должности он проработал 13 лет, не получив практически никаких особых благ. Ни дачи, ни машины, ни куска земли в этом элитном районе, имея под конец жизни лишь однокомнатную квартиру на троих с женой и дочерью. Они с тетей Аней и дочерью Люсей переехали в Кунцево, снимая комнату в частном доме, так как свободных квартир для руководства района не было. Лара осталась с нами в Люберцах, так как ей надо было заканчивать семилетку.
В Люберцах мы жили дружно. Но в квартире было холодно из-за недостатка дров, топили только печурку в одной маленькой комнате и плиту на кухне. Заготовкой, пилением, колкой дров занимались мы с бабусей. Там же нам были выделены две сотки земли под картошку. Участок был далеко, за железной дорогой вблизи посёлка Некрасовка (теперь Москва). Растянулся он вдоль сточной канализационной канавы, идущей из Люберец на Некрасовские «поля орошения» для отстоя и очистки сточных вод.
В начале июня помню сообщения об открытии второго фронта войсками США и Великобритании, и высадке десанта в Нормандии. Наши войска подошли к границам сопредельных государств.
Закончилась долгая и тяжелая блокада Ленинграда. Мы навели справки, что стало там с нашими родственниками. Выжила только племянница бабушки Вера Денисова, которая в то время была военнослужащей и получала дополнительный паек. Мама бабуси, брат с женой, детьми и внуками – все замерзли и умерли от голода. Их трупы отвезли на санках в общую могилу на Пискарёвском кладбище. В 60-х годах я разыскал в Ленинграде бабушкину племянницу, она жила с мужем и дочерью на Весельной улице, недалеко от порта. Потом они были у нас в гостях в Люберцах.
Второй класс я окончил отлично. Питание у нас тогда, как у большинства людей, было скудное, все время хотелось есть. Черный хлеб получали только по иждивенческим карточкам, белого вообще не было. Пока несешь хлеб из магазина - обглодываешь жжёную черную корочку. Однажды я утащил и съел без спроса два кусочка сахара. Это заметили и устроили мне товарищеский суд в присутствии всей семьи. Меня не наказывали, а только обсуждали мой поступок. Прошло много лет, а я до сих пор помню, какой стыд я испытал. Покупали овсяную бурду, которую готовили для свиней, подслащивали ее и с удовольствием ели. Весной собирали на полях прошлогодний мокрый и дряблый картофель. Бабуся делала из него оладьи и пекла на постном масле, для нас это было объеденье.
В школе на уроках грызли жмых, который делали для скота. Самый вкусный был из подсолнечных семян, хотя и был он с шелухой. Разбить плитку жмыха было непросто.
1945 год
Война приближалась к завершению и это мы чувствовали. На окраине Люберец появились лагеря военнопленных, которые строили поселок и Всесоюзный угольный институт им. Скочинского (ВУГИ), который существует до сих пор.
Уже в следующем году немцы строем ходили на стадион играть в футбол и в кинотеатр. Нас удивляло, как не выдержанно ведут себя немцы во время киносеанса – громко «гогочут» и топают ногами. Пленных венгров и румын отпустили на их родину быстро.
Ожидая важного события, мы не спали в ночь с 8 на 9 мая. Когда объявили о победе в 6 часов утра, наступил такой восторг, что мы кричали и плакали, не стыдясь слез.
Днем мы с мамулей были на Красной площади. Толпы ликующих людей. Военных качают, вечером - салют! Это незабываемое зрелище и вряд ли когда-то повторится. Столько, что пережил наш народ, никому и не снилось.
В августе мы с сестрами были в пионерлагере в Немчиновке и на линейке 6-го числа нам объявили, что американцы сбросили на Хиросиму атомную бомбу (что это, мы не знали) и началась война с Японией. К счастью она закончилась через месяц и Япония капитулировала.
Начались послевоенные тяжелые будни. Поставки продуктов (тушёнки, масла и других продовольственных товаров) по Ленд-лизу из США (была такая программа США по оказанию помощи союзникам во время второй Мировой войны) прекратились, сельское хозяйство западных районов страны было абсолютно разрушено. И у нас наступил самый голодный период, когда были рады каждой картофелине, которую иногда приносила соседка.
По новому приказу было введено раздельное обучение мальчиков и девочек. Второй класс мы еще закончили по старой системе. В 3-й класс нас направили в мужскую среднюю школу №6, которую я и закончил с Золотой медалью в 1953 году. Школа располагалась в километре от дома на Октябрьском проспекте - главной магистрали Люберец - напротив ГЛЗ (Государственный Люберецкий завод сельскохозяйственных машин) вблизи от военного гарнизона и аэропорта, рядом с детским садом, куда нас водили до войны. Рядом была и Люберецкая поликлиника.
Зима выдалась холодная, отопление в школе не работало, сквозь щели в больших окнах проникал и лежал на партах снег. В третьей четверти после Нового года нас распускали по домам, давая домашнее задание на неделю с последующим письменным отчетом.
В свободное время катались на коньках, привязанных веревкой к валенкам, играли в хоккей на замерзающем болоте (теперь это 115 квартал Люберец недалеко от Котельников) или на снегу играли в футбол, гоняя в галошах консервную банку. Тогда все носили галоши с красивой красной подкладкой внутри. От острых кромок консервных банок галоши рвались, и мне всегда попадало дома от бабуси.
После войны в расквартированных частях осталось много оружия. Я был вооружен с ног до головы. У меня был немецкий автомат Шмайсер, но без магазина и патронов, сломанный пистолет (кобуру к нему я утащил у дяди Васи) и полный набор гранат (но без начинки) – противотанковые, лимонки, РГД. Из гранат мне нужен был спусковой механизм взрывателя, который я доставал и стрелял по оловянным солдатикам, которых у меня было много с довоенного времени. Острый боек летел с большой скоростью из пружинного механизма и мог нанести увечье в случае попадания.
Я одевался по всей форме - старый полушубок с погонами капитана 3 ранга, на голове буденовка, в которой я ходил несколько лет, за спиной автомат Шмайсер, на груди американский бинокль (тоже от дяди Васи), на широком армейском ремне - кобура с браунингом, а за поясом и в подсумке настоящие гранаты.
В 1945 г. я стал болельщиком футбольной команды ЦДКА (теперь ЦСКА), состоящей из молодых лейтенантов во главе с Всеволодом Бобровым – лучшим футбольным и хоккейным игроком.
Армия в то время была очень популярна. Команда «Динамо», усиленная игроками ЦДКА, выезжала в Англию и по итогам игр обыграла местные клубы. Большая радость была и для нас, болельщиков.
Наш картофельный участок вблизи Некрасовки был в то время очень большим подспорьем для семьи. Обрабатывали, сеяли, окучивали и убирали урожай мы вдвоем с бабусей. Туда мы проходили мимо двухэтажного барака недалеко от железной дороги. Рядом был маленький пруд с большим деревом. Помню, около него всегда стояла девчонка и показывала нам язык. «Хулиганка», говорила бабушка, держа меня за руку.
Когда я познакомился в 1952 году с будущей женой Ольгой, бабуся сразу признала в ней ту девчонку. И по иронии судьбы, я через 10 лет в 1955 году переехал жить в этот барак к жене. В том доме - бараке мы родили сына Сашу и прожили там еще 5 лет. И теперь мы вместе уже 66 лет.
Вспоминается не только личная жизнь. Ведь все мы жили тогда с одним чувством победы над фашизмом, налаживания мирной жизни и ожидания светлого будущего. В том же году начался Нюрнбергский процесс над фашистскими преступниками. Мы с интересом следили за ходом суда. Жаль, не все фашисты получили по заслугам. Нюрнбе́ргский проце́сс — международный судебный процесс над бывшими руководителями гитлеровской Германии. Проходил с 10 часов утра 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 года в Международном военном трибунале, разместившемся в «Зале 600» Нюрнбергского Дворца юстиции.
Была создана ООН - организация объединенных наций с Советом безопасности.
Недалеко находился склад, где хранились большие металлические короба из-под белого артиллерийского пороха. В этих коробах можно было наскрести остатки пороха, что мы и делали. Мастерили из плотной картонной трубки ракету, начиняли порохом, ставили вертикально и поджигали. Ракета летала, пока соседи не «дали нам по шапке» и не пожаловались родителям. Эксперимент недолго продолжался.
Ребята дрались «дворами», но без злобы и до первой крови. Таковы были развлечения послевоенной ребятни. Дома ждало очередное наказание, и за дело. Поэтому новые вещи у меня не приживались. Однажды мне кирпичом попали в лоб, я упал неудачно и был наказан дома за то, что неловок в бою.
Организация Объединённых Наций— это крупнейшая международная межгосударственная организация, созданная в 1945 году представителями 51 страны для поддержания и укрепления международного мира и обеспечения коллективной безопасности, развития международного сотрудничества и содействия глобальному социально-экономическому прогрессу.
И всё-таки мы никогда не отделяли свою личную жизнь от жизни страны. И вот вспоминаю… Этот год закончился выступлением Черчилля в Фултоне с антисоветской угрожающей речью. Началась «Холодная война» и другая эра во взаимоотношениях с Западом.
Состоялись первые выборы после войны в Верховный Совет СССР, было народное гулянье.
На АЗЛК (Автомобильный завод Имени Ленинского комсомола) был выпущен первый автомобиль «Москвич-401» стоимостью 9 тысяч рублей на базе немецкого «Опеля Кадет». Страна оживала.
Салимов Ю.Т. – Заслуженный строитель РФ
Заслуженный энергетик СНГ
Воспоминания о военном времени 1941 – 1945 г. (docx)