Воспоминания ветеранов-энергетиков
о Великой отечественной войне
В.А.Лукин "Война"
Встречали нас в селах в основном женщины и дети. Они радовались нам, выносили все, что имели: хлеб, в том числе и белый, которого мы не видели с начала войны, лепешки, яйца, молоко. Но были и пособники немцев. Когда наши войска освобождали степные районы Сталинградской области, то во многих селах старостами, поставленными немцами, оказывались калмыки. Мне пришлось в одном освобожденном селе несколько часов охранять задержанного старосту. Это был калмык, молодой, здоровый мужчина лет 30. Сидел он в окопе, вырытом на огороде, а я наверху с винтовкой. Помню, как проходила по улице молодая женщина и он ей закричал: "Ты помнишь, Марфа, ..." и дальше о каких-то своих добрых поступках, чтобы она замолвила за него словечко. А она ему в ответ: "А ты помнишь." и начала перечислять другие его дела, очевидно, другого порядка. Мой староста сразу замолчал.
А сейчас мы шли уже хлебными богатыми районами. Начиналась Ростовская область. Население - русские и украинцы. Села здесь были целые. Немцы отступали быстро, не успевали их разрушать и сжигать. Мужчин практически мы не видели. И я был удивлен, когда в доме, где мы расположились на ночлег после занятия одного села, увидел, кроме хозяйки, молодого здорового парня лет 23-25. Вид у него был довольно угрюмый, и чувствовал он себя под нашими взглядами явно неловко. Потом оказалось, что такие "примаки" оказывались почти в каждом селении, которые мы освобождали. Оставались они при отступлении Красной Армии. А в этом селении их насчитали около 15 человек. Но это была уже забота особого отдела.
Наступление наших войск продолжалось. Цель теперь была - на Ростов. Погода стояла морозная, ветреная, в этих степях особенно. Сильно пуржило. Шли мы, во избежание бомбежек, в темное время суток. Настроение было приподнятое, ведь шли вперед. Тяготы походной жизни, отсутствие горячей пищи, а нередко и любой другой, сон, зачастую под открытым небом, на снегу, бомбежки нас уже особенно не беспокоили. Мы к ним привыкли, втянулись - война. Только сказывалась неимоверная усталость, накопленная за все время непрерывного похода, невозможность за короткое время, когда удавалось поспать, восстановить силы. Еще во время движения к фронту, когда на марше звучала команда "Привал!", все дружно опрокидывались спиной, защищенной вещмешком, на снег, и вся колонна мгновенно погружалась в сон.
А теперь положение было еще более тяжелое: не только переходы, но и непрерывное наступление. Выручала, как сейчас понимаю, только наша молодость.
Последний бой, в котором мне пришлось участвовать, был под сов-хозом со странным названием Мамон 13 января 1943 г. Наступление началось рано утром перед рассветом. Шли мы широким фронтом по открытому снежному полю направлением на видневшееся село, где засели немцы. Нас заметили. Начался обстрел из минометов. Наша артиллерия и минометы молчали - не было снарядов. А у нас только ручное оружие - винтовки и пулеметы. Некоторое время мы шли под огнем. Потом огонь стал более интенсивным, появились первые раненые, а до села еще далеко. Бойцы залегли. Стало ясно, что до села по открытому полю без поддержки артиллерии нам не дойти. Черные тела бойцов на снегу были хорошей целью для немцев. Мы несли потери, нельзя было поднять голову. То и дело были слышны завывание мин и глухие взрывы. Но это все не в тебя. А вот когда звук мины внезапно пропадает, тогда держись крепче за матушку землю. Это в тебя. Только в земле спасение. Но она была мерзлая, а в снегу не укроешься. И вот надо мною пропал этот ноющий звук. Впереди что-то зашипело. Я прижался как мог к земле. Закрыл голову рукой. Секунда, вторая... Помню, сказал себе: "Прощай, Вениамин Алексеевич", впервые назвав себя полным именем. Третья секунда, четвертая. Взрыва нет. Я вскочил, что-то чер-ное лежало в снегу в нескольких метрах от меня, и ринулся вперед от этого проклятого места. Снаряд не взорвался. Бывало и такое.