Воспоминания ветеранов-энергетиков
о Великой отечественной войне
Л.И.Зеленцовский "В боях за Крым и Кавказ"
Старшины и матросы работали слаженно и чётко. Используя железнодорожные рельсы и шпалы, они усилили опорные и несущие конструкции моста, фактически отремонтировали его. После испытания моста на прочность, я поверил, что он годен для перевозки артсистем. После того как артсистемы были переправлены на другой берег, я вздохнул с облегчением - мы успешно выполнили сложную инженерную задачу, сохранив мост и движение по нему. Остальное вооружение, боеприпасы, имущество и материалы мы доставили на станцию без существенных происшествий и задержек.
При ремонте моста большую помощь своими советами и практическим исполнением работ мне оказали старшина погребных Новосельцев и погребной матрос Кандалин. Особенно мне запомнился матрос Кандалин. Он был моим земляком и ровесником моего отца. Кандалин был человеком думающим, с критическим складом ума, от него я услышал многое, о чем сам бы не задумался. Помню как рассказывая о колхозной жизни, он приводил примеры того , как создание колхоза может привести к новым проблемам вместо того чтоб решить старые – например, когда колхоз создается в маленькой деревне с разбросанными полями, где объединение никакой пользы не приносит, или когда председателем избирают (а по сути, назначают) либо человека неспособного, либо городского, не знающего ничего про сельское хозяйство. Кандалин, был плотником высочайшей квалификации под руководством которого все плотницкие работы на батарее выполнялись качественно и в срок. Мастерски владея инструментом, он однажды, на наших глазах, из куска дерева, только одним своим топором, вырезал фигуру матроса, идущего в атаку. Он был хорошим бойцом и прекрасным рассказчиком. Мне, и не только мне, всегда было интересно в ,,курилке" слушать, его рассказы и его здравые суждения о своём опыте, о 35- ти летней работе в строительстве, о быте и реальной жизни людей в России до революции и после неё.
Кандалин прибыл в часть со своим рабочим инструментом - очень острым топором, который всегда был при нем. Разрешения ему было не нужно, так как в табеле инженерного инструмента всех береговых стационарных батарей было предусмотрено много разного инструмента, в том числе ломы, лопаты, кирки, топоры, крючья и другие, которые использовались для тушения пожаров, возникших во время боя, а в перерывах между боями - для восстановления разрушенных объектов.
Он берег свой топор и ухаживал за ним так же, как за своей винтовкой. Вспоминается один эпизод, произошедший вскоре после прибытия Кандалина на батарею. Я сидел на КП, занимался делами, и вдруг на КП с криком «Он убьет меня!» вбежал молодой матрос , фамилии которого сейчас не помню. Я сразу же, не теряя времени и не разбираясь, выскочил из КП в проход и увидел бегущего на меня Кандалина с топором. У меня автоматически вырвалась команда ,,Кадалин! Стоять! Смирно!" Он остановился в двух-трёх шагах от меня, смотря на меня бешеными, ничего не видящими глазами человека, который сам не понимает что делает. Я уже видел такие глаза у необстрелянный бойцов, при сильной бомбежке или танковой атаке немцев, и из собственного командного опыта знал, что остановить их и привести в чувство можно только привычными для них командами. Я дал Кандалину вторую команду: ,,Матрос Кандалин! Сдать топор!", затем скомандовал дежурному старшине ,,Забрать топор!" и приказал ему отвести Кандалина в мою землянку и выставить часового. Кандалин без слов отдал топор и старшина увёл его. Позже, расследуя произошедшее, из объяснений молодого матроса я понял, что тот без спросу взял топор Кандалина и стал им что-то рубить, в результате чего на лезвии топора появились зазубрины. Увидев это, Кандалин пришёл в неописуемый гнев, схватил топор и погнался за матросом, который стал искать спасения на КП. Допросив Кандалина, который уже пришел в себя и сожалел о произошедшем, и матросов-свидетелей, я убедился, что Кандалин слова ,,убью" не произносил, что он кричал « Я тебе покажу», что позволило мне рассматривать этот эпизод как неудачную шутку. На вечернем оперативном совещании я доложил командиру батареи об эпизоде и своем расследовании, дал положительные характеристики обоим матросам. Подводя итог по моему расследованию, командир батареи приказал подготовить приказ об усилении воспитательной работы среди личного состава, а обоих матросов наказать, по уставу, властью командира взвода. После совещания, я построил взвод и объявил взыскания - Кандалина посадил под арест на несколько суток, молодому матросу дал несколько нарядов вне очереди на работу на камбузе, и на этом инцидент был исчерпан. Топор матросу Кандалину вернули после отбытия наказания. Потом ему пришлось много работать им.
Третий этап переброски артсистем начался с сообщения начальника станции о том, что погрузку их на территории самой станции провести невозможно. Его доводы были обоснованы - дело в том, что на этой станции не было подъемных кранов такой грузоподъёмности, чтобы поднять артустановку и поставить её на платформу. Обычно в таких случаях погрузку на платформу производят со специальной эстакады, методом передвижки конструкции. тракторами – но этим методом мы так же не могли воспользоваться, потому что обе стороны территории станции были застроены. Мне пришлось согласиться с начальником станции, предложившим использовать в качестве места погрузки автомобильный переезд через главный путь за выходным светофором. Поезда следовали один за другим с очень короткими промежутками. После временной остановки движения поездов по этому пути и подачи железнодорожной платформы на переезд мы начали надвигать на неё артсистему. Первая попытка погрузки была неудачной. Платформа, на которую надвинули установку начала крениться на бок, установка начала сползать к краю платформы. Я мгновенно скомандовал «стоп!», и старшина Чекмарев и матрос Кандалин в тот же момент среагировали и продвинули стопорные рельсы, предусмотренные для немедленной остановки надвигаемой артустановки. Ситуация становилась критической. Хотя сползание было приостановлено, платформа, вместе с установкой, могла опрокинуться, повредить главный путь - движение поездов тогда было бы остановлено на продолжительное время. После осмотра наклонённой платформы я принял решение: сперва выровнять платформу, стабилизировать её положение и лишь после этого оттащить установку обратно на клетку и убрать эту платформу, заменив её исправной. Это мое решение было встречено «в штыки» железнодорожным начальством. Они отвечали за движение поездов, а начатые работы по выравниванию платформы, увеличивали задержку литерных эшелонов. Они требовали остановить эти работы и дать им возможность убрать платформу с главного пути, но я был убежден, что любая попытка сдвинуть с места неисправную платформу с установкой приведет к ее опрокидыванию, что было бы катастрофой, Поэтому свой приказ я не отменил, работы продолжались полным ходом. Не сумев меня убедить, железнодорожники попытались применить силу. Неожиданно я увидел, что в сторону платформы движется паровоз – явно с намерением попытаться отвести её с главного пути. Допустить этого я не мог, поскольку был твердо был уверен что платформа перевернется. Я встал на рельсы между платформой и приближающимся к ней паровозом и поднял руку. Паровоз остановился. Снова пришли военный комендант и начальник станции и стали требовать , чтобы я сошел с путей и не мешал выводу платформы. Я ответил, могу покинуть путь только тогда, когда получу приказ о моем временном освобождении от руководства погрузочными работами артустановок и передачи моих обязанностей ему или другому, назначенному приказом, командиру, потому что я не могу и не хочу отвечать в военном трибунале за чужие решения. Упоминание трибунала охладило пыл железнодорожников, и они ушли ничего не решив. Матросы и старшины работали быстро, они понимали обстановку - все мои переговоры велись при них. На выравнивание платформы и снятие с неё установки ушло всего около четырёх часов, после чего я дал «добро» железнодорожникам на отвод платформы, и движение поездов возобновилось. Нового «окна» для погрузки пришлось ждать довольно долго – железнодорожники пропускали скопившиеся у станции поезда - но делать было нечего - за выполнение графика движения отвечали железнодорожные руководители, мне пришлось подчиниться этому порядку. Когда нам, наконец, дали возможность грузиться, времени на погрузку артустановок мы затратили намного меньше, чем при первой попытке. Прежде чем наш эшелон благополучно покинул станцию Очамчири, я объявил благодарность участникам погрузки за успешное выполнение боевого задания. Старшины и матросы были очень измотаны и сам я был в таком же состоянии, всем очень хотелось спать, моя команда: ,,по вагонам!" была исполнена мгновенно. В пути была одна длительная остановка на станции Туапсе. Мне эта станция запомнилась хорошо работающим военно- питательным пунктом, где по телеграфной заявке, отправленной мною из Очамчири, всю команду эшелона накормили вкусным горячим обедом.